Все проекты фотографа Мхаммеда Килито так или иначе связаны с его родной страной — Марокко, в которой он хочет добиться изменений. Принадлежность к ЛГБТК+ здесь карается тюремным заключением, преследовать могут даже из-за необычной одежды. Но молодые марокканцы на его снимках не боятся проявлять свою идентичность, они олицетворяют образ современного Марокко — меняющегося и воспевающего разнообразие.
Фотограф Мхаммед Килито живет и работает в Рабате, Марокко. Выставлялся в Марокко, Великобритании, Нидерландах, Финляндии, Испании. Публиковался в The Washington Post, The Wall Street Journal, The British Journal of Photography, Vogue Italia, L’Express, Vice Arabia и El Pais. (Далее – слова автора)
Люди на моих снимках олицетворяют стойкость пальмы — дерева, приспособленного к самым суровым климатическим условиям Марокко, — они ежедневно бросают вызов консервативным и традиционным нормам общества. Мои герои возделывают свой личный оазис, несмотря на все сложности в стране, которая, по их мнению, не развивается такими же темпами, как они. Своим примером они вдохновляют других.
Несколько раз мне говорили, что эти молодые люди не похожи на марокканцев. Обычно я спрашиваю в ответ: что значит выглядеть марокканцем? Это хорошее начало, чтобы бросить вызов стереотипам и побудить задуматься о том, насколько быстро меняется наше общество. Мы живем в глобализированном мире, смотрим одни и те же сериалы, слушаем одну и ту же музыку, почитаем тех же кумиров и одеваемся одинаково, где бы мы ни находились.
Татуировки значат все для Аладдина. Его тело — это книга, и они рассказывают его историю. Все, что происходило с Аладдином — хорошее или плохое, — написано на его коже.
«Мы живем только раз», — говорит он, объясняя, что ему хочется запомнить важные моменты своей жизни.
Аладдин утверждает, что люди в Марокко не понимают его:
«Консерваторы и моралисты, они пугают меня тем, как смотрят на меня, и тем, что мне говорят»
Анас говорит, что у него проблемы с семьей. Его не называют по имени, а произносят «татуированный». Это слово, имеющее уничижительное значение, говорит многое о стигматизации тех, у кого есть татуировки, в Марокко. Их считают преступниками и опасными людьми. Он Питер Пэн среди взрослых, чувствующий себя потерянным в вопросах, которые ему не подвластны
Хаджар и Инес убеждены, что каждый должен иметь возможность быть услышанным, выражать себя и иметь смелость сказать:
«Я существую, и да, я другой, но я живу с вами и среди вас».
Они заявляют, что их долг как представителей квир-сообщества — организовать пространство, в котором они смогут спокойно существовать. По их мнению, перемены произойдут, когда квир-персоны возьмут под контроль свою судьбу и станут активными
Насер любит панк-рок и фильмы ужасов 80‑х. Он ненавидит конформизм и господствующую культуру. Считает, что люди никогда не примут его таким, какой он есть, и что он всегда будет отвергнут. Он думает, общество все еще не готово признать, что люди осмеливаются быть нонконформистами, выражая свою идентичность. Но он сохраняет чувство благодарности к тем немногим, кто выходит за рамки предвзятых представлений и не судит по внешности
Некоторым борьба этих молодых людей может показаться тщетной, но она необходима. Я обычно вспоминаю новость, которая на несколько месяцев потрясла марокканцев, — про «дело сатанистов». В 2003 году в Касабланке 14 хард-рок-музыкантов обвинили в «сатанизме», «действиях, которые могут поколебать веру мусульман», «презрении к мусульманской религии», «владении предметами, противоречащими морали».
Во время процесса в стиле Кафки среди улик представили футболку с надписью «Kiss My Ass», компакт-диски с музыкой хеви-метал и пластиковый череп. В результате часть обвиняемых отсидела два года.
Для ЛГБТ+ все обстоит еще хуже: статья 489 Уголовного кодекса Марокко криминализирует «непристойные или неестественные действия с лицом того же пола». Однополые сексуальные отношения караются тюремным заключением от шести месяцев до трех лет и штрафом от 120 до 1 200 дирхамов.
Правовой статус представителей ЛГБТ+ во многом проистекает из традиционной исламской морали, имена подозреваемых в гомосексуальности обычно предают огласке. При этом власти лояльнее к ним на курортах, таких как Марракеш.
Так, в 2016 году в Марракеше двух девушек арестовали за то, что двоюродный брат сфотографировал их целующимися. История вызвала международный резонанс и запустила хештег #freethegirls. Рассмотрение дела отложили до декабря 2016 года, но в итоге их оправдали.
Посредством фотографии я пытаюсь заставить людей пересмотреть свои предубеждения, это мой инструмент, который помогает деконструировать устои, чтобы улучшить ситуацию. Я не собираюсь говорить людям, что их представления о других ошибочны, равно как не хочу говорить им, что они правы. Я просто хочу, чтобы они поразмыслили о тех людях и историях, которые я запечатлеваю.
Фотография — это мой инструмент, который помогает деконструировать устои, чтобы улучшить ситуацию. Героев я искал через социальные сети и знакомых. Поиск, знакомство и уговоры сфотографироваться — это часть проекта. В отличие от моих предыдущих проектов в этот раз молодые люди хорошо понимали, какой образ они хотят передать. К моему удивлению, они были рады возможности рассказать свою историю.
Каждый день перед выходом из дома Ранда красится и одевается. Она живет в Тетуане, городе, который известен своей консервативностью. Ранда говорит, что всегда была «странным» ребенком с развитым воображением, которого привлекала темная сторона. Она представляла себя миру иначе, чем другие.
«Я часто становилась жертвой запугивания и сексуального насилия главным образом из-за своей внешности».
У нее были склонности к нанесению себе увечий и самоубийству. Но после долгой работы над собой Ранда признала, что общество никогда не будет однородным. Она придерживается тех принципов, в которые интуитивно верит, и больше не беспокоится о чьих-либо суждениях
Родители Салимы считают, что тяжелая атлетика деформирует ее тело и что дочь не сможет выйти замуж за человека, которого они выбрали для нее. Девушка чувствует, что больше не соответствует стереотипным представлениям и критериям женской красоты, но это не беспокоит ее, потому что это тело, о котором она всегда мечтала
Когда я показывал свои снимки, меня часто спрашивали, были ли эти люди марокканцами, поэтому я решил брать фотографии из Марокко. Портреты молодых людей из Амстердама, Парижа или Нью-Йорка, выражающих себя, нам уже неинтересны. Мы привыкли к их экстравагантной одежде и легкости в разговоре о сексуальной ориентации.
Ситуация в моей стране иная: здесь редко можно найти людей, которые осмеливаются отойти от традиционных норм, по-прежнему действующих в стране. При этом в Марокко мы живем еще в довольно либеральном обществе по сравнению с соседними странами в регионе MENA, но это также мусульманская страна, где много консерваторов. Из-за сильной исламизации общества молодые люди, испытывающие острую потребность в свободном самовыражении, могут чувствовать себя изолированными и непонятыми.
Я создаю диптихи и стараюсь связать истории героев и сопроводительные фотографии. Например, Сальма — гот и любит все странное, загадочное и необычное. Она представляет собой нестандартный для Марокко идеал красоты.
На второй картинке — актеры и певцы, которые могли быть кумирами ее родителей и олицетворяют идеал красоты предыдущего поколения. Таким образом я хочу обратить внимание на изменения, которые вызывает новое поколение, принимая себя и открываясь для других культур.
Я чувствую, что стал фотографом в том числе из-за моей страны, а идеи моих фотопроектов всегда связаны с Марокко. Даже живя в Канаде, я ощущал, что происхождение и культура — это то, от чего я не могу избавиться. Я уверен, что мой долг — задавать правильные вопросы, разжигать споры и провоцировать дискуссии.
Мой долг — задавать правильные вопросы, разжигать споры и провоцировать дискуссии. Я считаю себя даже не столько фотографом, сколько визуальным художником, который чувствителен к определенной реальности и хочет поделиться ею. Темы моих работ интересуют в первую очередь меня. Я не думаю слишком много о зрителях, но если им удастся идентифицировать себя с моими проектами, я буду счастлив вдвойне.
Сальма родилась в рабочем районе и выросла в традиционной семье. Она всегда изо всех сил старалась быть собой. Сальма гот и любит странное, загадочное и необычное. Она — необычный для Марокко идеал красоты и особенно ценит то, что по стандартам общества считается пугающим, тревожным или уродливым
Шейди рассказывает о себе как о «фее в стране огров, маньяке негендерной моды, смеси пастели, крови и альтернативной чаши для пунша». В своем очень поэтическом образе жизни он чувствует, что его неправильно понимают: общество считает его сатанистом просто из-за металлического кольца в носу
София говорит, что очень рано начала одеваться в определенном стиле, из-за чего она постоянно чувствует на себе взгляды людей. Для нее улица — это территория, где одежда может стать проблемой, ее воспринимают как провокацию
У Мерям Тилилы гиперпигментация кожи, вызванная лекарствами, из-за чего она страдала от преследований на улицах. Когда встречаешься с ней, быстро понимаешь, что это яркая, решительная и очень уверенная в себе девушка.
В прошлом году она стала популярной в инстаграме, люди поддерживали ее. Сейчас она считает, что ее пятна на коже — это «идеальное несовершенство» и, в некотором смысле, ее фирменный знак. Сегодня Мерям работает с модельерами и фотографами. Они выбирают ее из-за уникальной внешности
